Американец – человек, а американка – бильярд;
индеец – человек, а индейка – птица;
болгарин – человек, а болгарка – инструмент;
финн – человек, а финка – нож;
поляк – человек, а полька – танец;
турок – человек, а турка – посуда;
голландец – человек, а голландка – печка;
венгр – человек, а венгерка – слива;
чехи и вьетнамцы – люди, а чешки и вьетнамки – обувь;
панамец – человек, а панамка – шапка.
И только одно исключение: белоруска – человек, а белорус – трактор!
Я не понимаю и вряд ли смогу понять людей, которые мыслят старыми формами, придуманными чуть ли не тысячи лет назад. Мир мобилен, жизнь уже давно перешла все рамки возможного – те, кто рассуждал о добре и зле, о грехе и Боге, и представить не могли, что человек сможет вознести свое хлипкое тело в небо при помощи самолета, использовать ветер или течение рек как непрерывный источник энергии, лечить болезни, которые раньше скашивали целые страны, связываться с любой точкой земного шара в течение нескольких секунд.
Да, человечество сделало шаг вперед, но переставив одну ногу на новое место, оно совершенно забыло о второй ноге, которая осталась провисать где-то позади, – в непонятных стереотипах, предрассудках и убеждениях.
Я не хочу говорить о развитии человечества – неблагодарное это дело. Слишком много уже сказано и слишком много очевидно, так что все, абсолютно все, что бы я не сказала, будет звучать банально. Да-да, вот и настало то время, когда любая фраза звучит как откровенная банальщина, хотя сказана эта фраза может быть с самыми искренними намерениями. Ничего не поделаешь – такая уж жизнь, так странно все развивается.
Развивается и язык. Развивается человеческое самосознание. Все чаще мы слышим разговоры о толерантности, о равенстве, о глобализации… да просто о том, что человек сам вешает на себя ярлыки и загоняет себя в рамки. Так вот, мы подошли к главной мысли этого текста: человек, стремясь к индивидуальности, начинает причислять себя к различным сообществам. А у сообществ есть свои особенности.
Одной из таких особенностей стало еще молодое, но уже окрепшее языковое явление – феминитивы (они же феминативы). Несмотря на то, что это слово подчеркивается красной линией на экране компьютера и не может нормально расположится в сознании, феминитивы стали довольно популярны. И обрели фанатов.
Докторша, директриса, студентка, писательница, товарка, партнерка, режиссерка – таких слов тысячи, почти на каждую единицу русского языка. Да, звучит немного… своеобразно. Всему виной менталитет: мы привыкли воспринимать гендерно окрашенные слова, рожденные от понятий мужского рода, как нечто пренебрежительное. И вдруг начальница становится не словом, употребляемым между коллегами, а полноценной должностью, филологиня не навевает ассоциации с «богиней», а именует женщину-филолога, слесарка не звучит как какой-то загадочный инструмент, а означает слесаря женского пола.
Возникает вопрос: если феминистки сражаются за равенство, зачем придавать, казалось бы, нейтральным словам яркий гендерный подтекст? Я вижу два ответа: во-первых, феминитивы показывают, что одну и ту же работу могут выполнять как мужчины, так и женщины, причем официально. И это хорошо. Во-вторых, феминистки просто гнут свою линию, двигаясь методом от противного: раз уж есть мужская версия слова, так пусть будет и женская. Это тоже хорошо, но немного странно. Вот тут уже поблескивает камень преткновения: боремся за равенство, но сознательно отделяем «своих» от «чужих».
Зачем? Ответ на этот вопрос можно было бы узнать у радикальных феминисток, если бы их взгляды были бы не настолько… радикальными. Не удивлюсь, если они пытались придумать феминитив от слова человек.
Прежде чем я сообщу свое мнение по поводу этого явления, скажу, что в Украине феминитивы прижились. А вот в России пока нет. Примет их великий и могучий – вопрос времени, язык разберется во всем сам.
Итак, на мой взгляд, феминитивы действительно проводят жирную черту, тем самым разъединяя, а не сравнивая. Но к этому нельзя относиться однобоко. Феминизм был рожден на Западе, язык которого практически гендерно нейтрален. В России же ситуация иная: русский язык имеет 3 рода, отличающиеся окончания фамилий и отчеств. Да и сам «русский» нрав отводил женщине вторую роль, роль вещи. То, что феминитивы появились, радует – это показатель развития языка и людского сознания. Главное, чтобы потом не выяснилось, что этот процесс возник из воздуха – просто потому, что нужно было чему-то появиться.
Нам непривычно и несколько неудобно будет обращаться к лечащему врачу как к «докторессе» или «врачихе». Некоторые слова вообще не склонны к суффиксальному способу словообразования: ну не придумаешь феминитив от человека (радикальные феминистки, привет). Можно ли прогнозировать бессмысленность феминитивов? – Пожалуй, нет. За экзотичными, на первый взгляд, словами кроется естественная функция языка – экономия. Вместо «женщина-президент» гораздо быстрее и проще написать «президентка». Это не деградация, это новые возможности старых слов и приемов. Потому что язык сам принимает то, что ему нужно, и сам модифицирует это. Поэтому феминитивы, как явление языка, будут жить, пока жив язык. А язык существует, пока есть его носители.
Авторка: Виталина Панкова, НГТУ, Ф-73
